«Анжелика и Демон / Дьяволица» (фр. Angelique et la Demone) (1972). Часть 2. Глава 14

Когда Анжелика взялась за ручку своей двери и начала ее приоткрывать, она инстинктивно почувствовала, что, как и в ту ночь, в комнате кто-то есть.

На сей раз ей не хватило смелости оказаться один на один с опасностью, и она позвала на помощь охранника.

Караульный вошел в комнату первым, высоко подняв фонарь.

В спальне оказался испуганный мальчик, изо всех сил прижимавший к себе котомку. Пламя фонаря заплясало в белокурых волосах ребенка. Это был Нильс Аббиал, сирота, которого отец де Верной подобрал на пристани Нового Йорка.

Анжелика почувствовала, как ее сердце запрыгало от радости и облегчения, но в то же время от какой-то смутной тревоги.

— Вы можете идти, — обратилась она к охраннику. — Благодарю вас.

Едва дверь закрылась, Анжелика заговорила по-английски с юнгой «White Bird». Он не ответил, а только порывисто протянул ей свою котомку. Это был мешок из невыделанной оленьей шкуры. Открыв его, Анжелика обнаружила вещи покойного иезуита: требник, епитрахиль, самшитовые четки, стихарь и используемые в богослужении предметы культа, обернутые бархатом с тонкой золотой и серебряной вышивкой. Там были дискос, небольшая чаша, дароносица, две лампадки, — все из позолоченного серебра; распятие на серебряной подставке и облатки, завернутые в атласный плат. Анжелика не знала, освящены ли эти вещи, и не осмеливалась прикоснуться к святым реликвиям.

Мальчик нетерпеливо достал и протянул ей требник.

Книга сама раскрылась на странице, заложенной согнутым пополам листком пергамента. Развернув его, Анжелика поняла, что это и есть неоконченное послание.

«Дорогой мой брат во Христе…» С первой строки было ясно, что это письмо д'Оржевалю…

Она держала в руках послание, которое коадъютор отца д'Оржеваля начал писать за несколько часов до своей смерти.

Ее охватил страх: какие ужасные новости она узнает из этого письма? Имеет ли она право его читать? Имеет ли она право проникать в мысли умершего.., невольно вынуждая скрытного, сдержанного человека рассказывать ей после смерти то, что он не хотел сказать при жизни?

Однако Анжелика чувствовала потребность как можно скорее разобраться в угрожающей и напряженной ситуации, почти машинально развернув письмо, бросила на него взгляд и начала читать.

«Дорогой мой брат во Христе. Пишу вам из Голдсборо, куда я отправился, дабы завершить миссию, которую вы на меня возложили. Уповая на ваше доверие и памятуя о вашем обещании принять мои суждения за истину, словно не я, а вы сами явились свидетелем событий, о которых пойдет речь, я буду говорить без околичностей и не боясь обнадежить или прогневить вас.

Святая цель, стоящая выше обид, проникающих порой в наши грешные души, повелевает нам обоим отрешиться от страстей и желаний в поисках истины, дабы защитить души наших единоверцев, над которыми нависла большая угроза.

Итак, прежде всего я должен без обиняков сказать, что вы были правы, дорогой святой отец, и видения, посланные вам милостивым и всемогущим Господом в подтверждение видения святейшей монахини из Квебека, вас не обманули. Да, вы были правы: Дьяволица находится в Голдсборо…» Потрясенная, Анжелика остановилась. Она не верила своим глазам. Неужели отец де Верной мог выдвинуть такое обвинение? Так значит, он ей не поверил! Он ничего не понял… Несмотря на ее откровенность, он продолжал верить глупым россказням о ней. Буквы прыгали перед ее глазами.

«…Да, вы были правы: Дьяволица находится в Голдсборо. Я пишу эти строки не без внутренней дрожи. Как ни готовим мы себя в течение всей нашей церковной жизни к борьбе с исчадиями Сатаны, мы тем не менее испытываем огромные затруднения, когда подобные испытания все же выпадают на нашу долю. И я со всем смирением смертного, который временами ощущал свою слабость перед лицом коварного врага, поведаю вам все обстоятельства нашей встречи. Великий Альберт учит, что дух Люцифера опасен тем, что может сочетать ангельскую красоту с женскими чарами, перед которыми всякий земной человек чувствует себя беззащитным. Он искушает нас не только обаянием плоти, но и обещанием ласк и блаженства, которые настойчиво напоминают нам о наших матерях и дарованных нам минутах счастья. Однако, черпая силы в ваших напутствиях и в заветах Церкви, я без особого труда распознал истинную природу той, кого без колебаний называю отныне Дьяволицей. Это злой дух в женском обличье. Дьяволица сластолюбива, она обладает живым умом, направленным на преступление и святотатство. Без малейших сомнений она совершила попытку обольстить меня и воспользоваться святым таинством покаяния, дабы обмануть меня и заполучить в союзники для осуществления своих гнусных планов…» «О, нет! Нет! — почти вслух закричала Анжелика, — нет, святой отец, это не правда! Я не пыталась вас обольстить, это не правда. О! Джек Мэуин, возможно ли это?! Я считала вас своим другом…» Ее сердце готово было выскочить из груди. У нее закружилась голова от охватившего ее ощущения катастрофы. Ей пришлось положить письмо и опереться о стол, чтобы не упасть.

Белокурый мальчик смотрел на Анжелику. На его лице отражался весь ужас, который она испытывала. Ребенок принялся еле слышно повторять:

— Mistress! They pursue me. For god's sake! Do help me! «Сударыня! Они меня преследуют. Ради Бога, помогите мне! (англ.)».

Но Анжелика его не слышала.

Кто-то постучал в дверь и, не получив ответа, произнес:

— Что случилось? Что надо этому ребенку? Я вам помешала?

Это был нежный голос Амбруазины. Анжелика попыталась взять себя в руки.

— Пустяки. Добрый вечер, Амбруазина. Что вы хотели?

— Конечно, видеть вас! — трагическим голосом воскликнула герцогиня. — Весь день я не вижу вас, и вы удивляетесь, когда поздно вечером я прихожу справиться о вашем самочувствии?

— В самом деле, я сегодня совсем не была с вами.., простите меня. У нас было столько хлопот…

— У вас и сейчас измученный вид.

— Так и есть. Я только что испытала жестокое разочарование в человеке, которому очень доверяла.

— Это очень горькое испытание. Нам все время кажется, что мы привыкли к несовершенству людей, которые нас окружают, и все же наши сердца остаются по-прежнему ранимыми.

Амбруазина положила руку на плечо Анжелики и значительно произнесла:

— Мне кажется, отсутствие господина де Пейрака для вас непереносимо. Я кое-что придумала: давайте вместе поедем в Порт-Руаяль! С вами у меня хватит мужества покинуть этот берег и вернуться к своим обязанностям. По крайней мере я смогу поразмышлять о том, как лучше устроить судьбу своих подопечных, и здесь я тоже рассчитываю на ваши советы. Эта поездка позволит вам увидеть господина де Пейрака двумя-тремя днями раньше, чем в Голдсборо.

Поскольку Анжелика удивленно молчала, герцогиня продолжила:

— Разве вы не знаете, что он собирался на обратном пути заглянуть в Порт-Руаяль?

— Нет, я этого не знала. — Во всяком случае, он мне об этом сказал, — смущенно призналась Амбруазина, — а значит…

Казалось, она раздосадована своей оплошностью и теперь пытается что-то придумать или вспомнить.

— Он сказал об этом господину губернатору, а я присутствовала при их беседе… Давайте поедем, — уговаривала она. — Завтра же отправимся в Порт-Руаяль, так будет лучше, чем ждать здесь, сгорая от нетерпения, да и мне это поможет укрепить свои силы.

— Я подумаю, — пообещала Анжелика.

Она все еще не оправилась от жестокого удара. Открылось предательство… Предательство отца де Вернона. И оно повергло Анжелику в состояние оцепенения. Амбруазина была права. Ей нельзя здесь оставаться. Нужно что-то предпринять, а главное — как можно скорее увидеть Жоффрея.

Анжелика подумала, что ей следует прочесть письмо до конца. Она открыла было рот, чтобы как можно деликатнее попросить Амбруазину оставить ее одну, но, взглянув на стол, обнаружила, что письмо исчезло.

Анжелика оглядела комнату. Мальчика тоже не было.

— Куда подевался ребенок? — вскричала она.

— Он ушел, — сообщила Амбруазина. — Я видела, как он взял свой мешок, положил в него бумагу, которая лежала на столе, и легко и бесшумно побежал к двери. Он очень странный, этот ребенок. Как маленький гном.

— Нужно его догнать.

Анжелика бросилась было к двери, но Амбруазина с силой удержала ее, вцепившись в нее и внезапно побледнев от испуга.

— Не ходите туда, Анжелика! Не ходите туда! Здесь пахнет дьяволом. Быть может, он вселился в этого ребенка…

— Не говорите глупости! — воскликнула Анжелика. — Я должна его догнать.

— Нет, только не сегодня вечером. Подождите до завтра, — молила Амбруазина. — Прошу вас, Анжелика, разрешите мне что-нибудь для вас сделать. Давайте поедем в. Порт-Руаяль. Я чувствую, что здесь бродит зловещий дух. Я говорила об этом с отцом де Верноном. Я сказала ему, что из Голдсборо нужно изгнать злых духов. И он не смеялся надо мной. Мне кажется, он разделял мое мнение.

— У таких людей, как он, предвзятые представления, как правило, довлеют над фактами, — с горечью сказала Анжелика.

Она вдруг почувствовала страшную усталость. Искать ребенка? Зачем? Чтобы доставить себе удовольствие чтением очередных нелепостей, которые лишний раз убедят ее в том, что люди не в состоянии понять друг друга?

— Анжелика, — повторила Амбруазина, — поезжайте со мной, прошу вас. Разве вы не чувствуете, как тяжела здешняя атмосфера? Над нашими головами словно нависла какая-то опасность. Я вернулась еще и из-за этого. Мне была невыносима мысль о том, что вы здесь одна, в окружении людей, которые, возможно, готовят вашу гибель… Я мало чем могу вам помочь, но хочу по крайней мере быть рядом.

Поэтому я так спешила увезти моих девушек от гибельного влияния этих мест. Я не могу понять, откуда исходит это напряжение… Быть может, от англичан… Все зло от них, еретиков.

— Мы их почти не видим. Они не покидают лагерь Шамплен.

— А не могут ли они выполнять особую миссию — приносить вам вред… И еще эти пираты! Гнусные бандиты! Мне понятно, почему ваши друзья-протестанты не чувствуют себя в безопасности с таким губернатором. Почему ваш муж оказывает ему такое доверие? И в свое отсутствие оставляет на него все заботы о поселке…

Она помолчала.

— Не знаю, стоит ли об этом говорить, но мои подозрения возбудил разговор двух его солдат, свидетельницей которого я случайно оказалась. Один солдат говорил другому:

«Потерпи немного, парень. Еще чуть-чуть, и все это будет нашим… Золотая Борода обещал». Они еще рассуждали на тему о том, что, потерпев поражение, нужно уметь хитрить, а Золотая Борода всегда был силен в этом искусстве. Они упоминали и о его сообщниках во Французском заливе, которые обещали ему помочь в нужный момент.

— Колен?! — Анжелика покачала головой. — Нет, это невозможно.

— Вы уверены в этом человеке? — спросила Амбруазина, строго глядя на Анжелику.

Да, она была в нем уверена. Но вдруг у Анжелики появились сомнения: сколько лет прошло после Сеуты… Человек может измениться до неузнаваемости, особенно если даст волю отчаянию и злобе. А Колен ей признался, что допускал такую слабость. Колен! На нее нахлынула волна невыносимой тоски. Если это был Колен, то все легко объяснялось! Но нет, невозможно! Жоффрей не мог в нем ошибаться! Если только с его стороны не было какого-нибудь расчета. Какого расчета?!

Об этом нельзя думать, иначе можно сойти с ума. Как бы то ни было, ей нужно поскорее увидеть Жоффрея, рассказать ему о новых происшествиях и подозрениях, расспросить и попытаться понять, что он замыслил.

Теперь, когда у Абигель родился ребенок, Анжелика могла покинуть Голдсборо. И если благодаря путешествию в Порт-Руаяль она на несколько дней приблизит вожделенную встречу, что ж, тем лучше.

— Хорошо, — сказала она Амбруазине, — я поеду с вами. Отправимся завтра же.

Назад